Журнал «Архитектура и строительство» (ООО «Издательский Дом Сорокиной», Омск)
Перепечатка — с письменного разрешения редакции
Тридцать семь лет назад в институте «Омскгражданпроект» появился архитектор Юрий Алексеевич Захаров. Крепко сбитая фигура, с буйной кудрявой копной волос, общительный и располагающий к себе – вот первое впечатление, которое он произвел на коллег-архитекторов. Работу он начал с того, что сколотил нескольких чертежных досок в одну, выстрогал огромную линейку и стал рисовать бумажные полотнища. Причем делал это, как писал в своих мемуарах, ныне покойный, главный архитектор Омской области 1978-2002 гг. М.М. Хахаев, без всякой потуги, легко и свободно владея графикой. Чувствовалось, что Юрий Алексеевич человек, был наделен не только художественными талантами, но и недюжинной волей. Он сам сделал себя и достиг творческих вершин в профессии. Архитектурный факультет Новосибирского инженерно-строительного института им. Куйбышева, работа с корифеями новосибирского зодчества, и лишь после – Омск.

Юрий Захаров привнес в работу местных архитекторов свой «захаровский» почерк. Прежде всего, он был мастером архитектурной графики, хорошим рисовальщиком. Для его изобретательной манеры были характерны легкость, быстрота исполнения, прозрачность акварельных эскизов, свободное владение формой и цветом. Он был одним из зодчих, сохранивших романтику своей профессии, импровизационность творчества, темперамент души. Не даром некоторые люди справедливо считают, что есть на свете архитекторы, а есть зодчие, с большой буквы мастера.

Проектами и эскизами, вышедшими из-под руки мастера, можно было бы оформить несколько выставок. Он не пропускал ни одного конкурса, и не только местного значения. Юрий Алексеевич шутил: «Наверное, меня можно занести в «Книгу рекордов Гиннеса» как участника более ста творческих конкурсов - от городских до международных». Он представлял свою работу на престижном конкурсе на проект Александрийской библиотеки в Египте. Захарову трудно было сохранить инкогнито – его руку узнавали сразу и безошибочно.

Но огромное число архитектора осталось «на полке» по вине заказчиков, оказавшихся недееспособными. Это и детская библиотека на 300 тыс. томов на Иртышской набережной, и ярмарка в Ленинском районе, и Дворец пионеров и школьников на берегу реки Оми, проект планировки центральной части Омска и многие другие работы.

Захаров не раз за свою жизнь переживал творческий и личностный кризис. Это было неоднозначное время взлетов и падений. Но всегда, подобно ангелу хранителю, рядом с Юрием Алексеевичем находилась его супруга и верный друг, Галина Ивановна Нарицына. На протяжении тех недолгих лет, которые они провели вместе, она, не менее талантливый архитектор, не давала мужу потерять веру в себя, направляла его «атомную» энергию на «мирные» цели. Эти два имени появлялись рядом на многих проектах.

Архитектурная муза повернулась к Захарову на четвертом десятке лет. Он получил ряд серьезных и ответственных заказов, среди которых была и омская областная библиотека. Объекты начали строиться почти одновременно, и практически все время Юрий Алексеевич проводил на «своих» стройплощадках. И он был счастлив радостью созидания. Он обрел высшую цель и смысл древнейшей профессии зодчего.

Рядом с Ю. Захаровым и Г. Нарицыной над библиотекой трудились художники М. Слободин и С. Трохимчук. Это было характерно для стиля работы Захарова – создавать архитектуру в синтезе с монументальным искусством. Долгие годы совместного творчества связывают зодчего с омским скульптором А. А. Цымбалом. Небольшая их камерная работа – горельефы на фасаде политехнического института – тактично вписалась в рекреационное пространство перед входом.

Архитектура для Захарова – это вся его жизнь, весь её смысл. Вне творчества не было Юрия Алексеевича. Его графические листы были всегда доходчивее и убедительнее самых ярких речей. В его творческом багаже несколько построенных крупных речных вокзалов в Новосибирске, Усть-Каменогорске, Семипалатинске, гостиница «Иртыш» на 212 мест в Омске, пристройка к зданию Омского политехнического института. Архитектор оставил о себе нетленную и незабвенную память: Государственную научную библиотеку им. А.С. Пушкина, здание Обкома КПСС (администрации Омской области), омской биржи труда, жилые дома на ул. Стальского и набережной Тухачевского (строится).

Творчество Захарова отмечено высокими профессиональными наградами: заслуженный архитектор России, советник РААСН, медали Союза архитекторов за «Высокое зодческое мастерство», «За особые достижения в области архитектуры Сибири им. А. Крячкова», ВДНХ «За успехи в народном хозяйстве», «За долгий добросовестный труд», юбилейная «Золотая Пушкинская медаль». В 1998 году зодчий становится лауреатом международного конкурса «ФИАБСИ» (г. Париж) в номинации «Гражданское строительство», за омскую библиотеку он получил премию «Золотой капители» (г. Новосибирск).

Не хотелось бы создавать идеализированный образ архитектора-мэтра. Не все, что предлагал Юрий Алексеевич, было бесспорно. Но там, где появлялся этот зодчий, всегда были споры, дискуссии, творческие «встряски». Не всегда он был сдержан на архитектурных советах, иной раз излишне эмоционален в выступлениях. Но, видимо, в творчестве так и должно быть: архитектура не терпит холодных, равнодушных людей. Одно было всегда очевидно: Захаров – по-настоящему яркая звезда среди архитектурных талантов своего и последующего поколений. Его любят и помнят. И эта память застыла не только в камнях. Она хранится в сердцах его коллег и друзей.

Ирина Павловна Голенко, заслуженный архитектор РФ:

Мое знакомство с Юрием Алексеевичем Захаровым, колоритной и неординарной внешне и внутренне личностью, произошло в студенческие годы. Мы вместе учились новосибирском институте, его жена была моей сокурсницей. И первое, что меня в нем поразило – умение живо и интересно общаться на любые темы. Для него не было ни возрастных, ни служебных, ни тематических преград в разговоре. Со всеми он говорил на равных, не кичась своим авторитетом и заслугами. Он был прекрасным оратором. На всесоюзных форумах, куда съезжались ведущие архитекторы со всей страны – его выступлениям рукоплескал весь зал.

Вспоминается, один из праздничных посленовогодних дней января, когда Захаров, как снег наголову, пришел к нам в первую мастерскую. Он всегда появлялся внезапно – попить чаю, как он говорил. И тут же по сиюминутному порыву души, что в целом было характерно для Юрия Алексеевича, взял в руки сувенирный арбалет и, не чураясь экспромта, сымпровизировал веселую сценку.

Честный, прямолинейный и открытый, он говорил то, что думал и поступал, как говорил. За что и был неоднократно и нещадно бит. Пример того – здание библиотеки. Сам президент России выразил восторг от его великолепия и благородства, оставив запись в книге почетных посетителей: «Прекрасно спроектировано…. Это национальная гордость не только омичей, но и всей России. Б. Ельцин. 19 мая 1996 года». Проект выдвинули на соискание Государственной премии России. Но столичные «ревнители» архитектуры прокатили «гордость России» дважды. Юрий Алексеевич был настолько потрясен вероломством, что несколько недель пребывал в полнейшем безразличии к действительности.

В трудные для архитектуры времена на собраниях он начинал свою речь с юмористических белых стихов. Так он поднимал настроение и на праздновании юбилеев коллег. И на своем последнем градостроительном совете 19 мая Юрий Алексеевич читал – стихи! Природа заложила в него могучее созидательное начало: зодчий, живописец, график и поэт.

Анатолий Андреевич Цымбал, скульптор:

Впервые мы встретились с Юрой в 1969 году городе Кременчуге на Всесоюзном конкурсе. После победы нашего проекта я остался работать над памятником, установить который, к сожалению, так и не удалось. По возвращению домой, в Омск ожидало новое разочарование – коллеги отвернулись от меня, обвинив в предательстве. Юра же был одним из немногих, кто понял и поддержал. Он предложил мне реабилитироваться посредством участия в создании памятника М. Врубелю, проект которого он задумал осуществить за свой счет и подарить городу. Но нас обвинили в корысти, в том, что, якобы, таким путем мы стремились получить звания заслуженных. Такие дорогие подарки, как объяснили представители местного управления культуры, подрывали устои советского общества. Эти слова были для нас ножом в сердце. Ситуация достаточно активно муссировалась в прессе на протяжении многих лет. Властей не устраивала скульптура автора «Демона», и они не раз объявляли конкурс на проект.

Впоследствии мы с Юрой шли рука об руку практически постоянно. Почти все мои скульптуры рождались в результате нашего крепкого творческого союза. А в моей мастерской мы нередко дневали и ночевали с ним, работая над очередной идеей. Так, готовясь к всемирному конкурсу на проект памятника борцу за мир, скульптор и архитектор забывали и про обед, и про ужин. Мы были молоды, энергичны и до фанатизма любили свою профессию.

Юра был творчески неутомимым человеком. От традиционного отдыха он уставал - ему как воздух нужна была работа. Его по праву считали лучшим рисовальщиком и архитектором от Дальнего Востока до Урала. Он мог создавать картины и графику с перспективы птичьего полета, находясь у себя в мастерской. Его воображение было фотографически точным. Он воспроизводил увиденное до мельчайших деталей без погрешностей.

Своими руками я вылепил портрет Юрию в качестве сюрприза на его пятидесятилетие. Тогда я и думать не хотел, что скоро мое творение обретет иное назначение – как надгробный памятник на могиле сибирского гения в архитектуре. В его лице я лишился прекрасного коллеги, лучшего друга, близкого человека необыкновенной душевной доброты. Эта потеря невосполнима.

Мороз Татьяна Лукинишна, архитектор АПМ № 1 «Омскгражданпроект»:

Юрий Алексеевич был личностью, которую невозможно не заметить – хорошо или плохо к нему относишься. В 1972 году, когда произошло наше знакомство, тридцатичетырехлетний архитектор уже был мэтром в своей области.

Помню его первые слова, обращенные ко мне: «Если что-то будет непонятно – обращайся. Я знаю в архитектуре все». И я ему поверила. Как оказалось не напрасно. Он крепко рисовал. С его эскизов можно было чертить рабочие чертежи. Юрий Алексеевич обладал очевидным талантом художника, архитектора и, казалось, должен был считать себя непогрешимым. Но не считал. Достаточно было не похвалить его работу, как он тут же брался её переделывать. А что говорить о целенаправленной критике, которая обрушивалась на него и его творения на архитектурных советах. Ведь для молодых, рьяных архитекторов было высшим шиком «разгромить» Захарова. Парадоксально, но критическая оценка заурядных в большинстве коллег оказывала на него благотворное влияние. Она мотивировала его на создание новых поистине великолепных и безукоризненных проектов. Так было и с библиотекой им. Пушкина, окончательный и реализованный проект которой зодчий создал буквально за одну ночь, после того как первый вариант отвергли на профессиональном собрании. Это стремление к самосовершенствованию, к тому, чтобы его творчество нравилось не избранному кругу лиц, а большинству, если не всем, проходит красной линией по его судьбе. Сам же Юрий Алексеевич никогда не прибегал к злобной критике. Напротив, в его лице многие талантливые, но не имеющие достаточного опыта специалисты находили поддержку и понимание. Не раз своим компетентным мнением он реабилитировал молодых архитекторов, ставших жертвами осуждений маститых зодчих.

Хотелось бы вспомнить один эпизод из жизни Захарова, мало кому известных, но характеризующий его как великодушного человека. В одно и те же время ему и его тезке и коллеге архитектору Юрию Зайченко предоставили долгожданные, но разные по габаритам мастерские. Право выбрать лучшую, естественно, оставили за Захаровым. Всем нам было понятны действия Юрия Алексеевича, когда выбор пал на более скромный вариант.

Я считаю, что если судьба подарила возможность знать такого человека, каким был Юрий Алексеевич Захаров, то уже только поэтому можно с уверенностью говорить, что жизнь прожита не зря.

Нина Леонидовна Ростовщикова, главный архитектор проектов АПМ № 1 «Омскгражданпроект»:

Помню первое свое выступление на архитектурном совете, где мы с Галиной Ивановной Нарицыной представляли проект нового микрорайона. Я очень волновалась и, естественно, сбивчиво говорила. Захаров был единственным, кто оценил не подачу информации, а непосредственно представленный проект. Тогда я еще не знала, что этот статный, колоритный мужчина – Захаров, но уже прониклась к нему уважением и доверием.

Юрий Алексеевич был очень гостеприимным и щедрым человеком. Он обожал угощать всех. Думается, голодное детство, проведенное в оккупации, о чем вспоминал архитектор, оставило в его душе и сердце неизгладимый отпечаток. Он всегда хотел всех накормить и делал это, не жалея денег на угощения. Не раз, в нелегкие дефицитные времена, возвращаясь с авторского контроля из Обкома, он приносил из буфета охапку пирожков и сладостей. Со словами: «Пирожные на настоящем коровьем масле! Налетайте все!» он усаживал нас за стол. И мы налетали.

Человека талантливее, чем Юрий Алексеевич мне встречать не довелось. Патриот до глубины души, он был предан архитектуре и считал её святой. Он требовал к себе должного уважения и не терпел обратного, так как непочтительность к себе проецировал на все архитектурное сообщество в целом. Захаров был для нас щитом от произвола властей. Если бы его жизнь не оборвалась так рано, уверена, он бы не допустил потери Дома архитекторов.

Колесникова Ольга Васильевна, архитектор, руководитель АПМ № 1 «Омскгражданпроект»:

Я пришла молодой девушкой, после института в «Омскгражданпроект». Практически сразу же Юрий Алексеевич вовлек меня во все конкурсы. Он быстро усмотрел во мне дух соперничества, который был присущ еще со студенческой скамьи.

Юрий Алексеевич - человек, который горел и зажигал всех вокруг. Ему не надо было много говорить, чтобы убедить человека в чем-то, так как говорил он всегда метко - не в бровь, а в глаз. Творческого огня в нем было столько, что хватало на всех, кто его окружал. Бывало так, что мы уже обессилив от недосыпания и недоедания, в последнюю ночь перед конкурсом бессмысленно смотрим на проект и понимаем, что полностью опустошены. А он все еще суетится, мечется из стороны в сторону, что-то чертит, добавляет.

Вместо стола у него был двухметровый подрамник подобно огромному мольберту художника. В нем он хранил некоторые из своих многочисленных акварелей, рамки к ним и еще массу предметов. Однажды он решил что-то достать, забрался под эту неустойчивую конструкцию и понял, что не сможет удержаться в равновесии. «Девчонки, - обратился он к нам, - я сейчас рухну». И мы со смехом окружили его и за ноги стали держать, пока он, большой, серьезный дядя в строгом костюме выискивал нужное. Подобная веселая аура окутывает воспоминания об этом неутомимом творчески, остроумном и очень простом человека.

Это только снаружи он был большим, «грозным дядькой», которого все побаивались. Внутри же него билось доброе и чуткое сердце. Он тонко чувствовал человеческие переживания. И всегда принимал чужую беду как свою собственную. Как любой настоящий архитектор был сентиментален. В то же время он мог собрать волю в кулак, чуть ли не за грудки трясти строптивых прорабов на стройках. Со стороны нам, сотрудникам его мастерской, все сочувствовали и говорили: «Как вы с ним работаете, он же резкий, вспыльчивый, темпераментный». А мы не понимали, почему нас все жалеют. Мы как раз были за ним как за каменной стеной. Никогда и никого он не обидел, даже словом, и не позволял этого другим.

В профессиональной деятельности Юрий Алексеевич мыслил глобально, творил масштабно, решал проблемы комплексно. Каждому из своих проектов, независимо от степени их социальной значимости он отдавался полностью, без остатка. Поэтому обижался, когда библиотеку называли его лебединой песней. Все объекты были его песнями и самыми любимыми.

P.S. Юрия Алексеевича Захарова не стало вскоре после его шестидесяти второй годовщины. Архитектора похоронили на Южном кладбище рядом с супругой, соавтором его многих работ. В минуту прощания небо заволокли тучи и на крышку гроба упали капли дождя. Через мгновение все прекратилось и засияло солнце. Сотворив чудо, природа отдала дань памяти своему гениальному сыну.

Материал подготовлен специальным корреспондентом журнала «Архитектура и строительство Омской области» Н. Дьяченко.{jcomments on}